Сэнгоку Дзидай - Страница 39

На это-то я и решил сделать ставку. Центральной власти в Японии практически нет, все временные правители на ножах друг с другом, их свары и войны разоряют страну, а народ не безмолвствует. То тут, то там происходят крестьянские восстания. Популярность набирают фанатичные Икко-Икии, которые обещают японцам народовластие под религиозным соусом и избавление от тирании дайме. Самое время предложить альтернативу. Мало избавить острова от беспредела князей, нужна внятная и понятная большинству вертикаль власти с социальными лифтами и обратным перераспределениям богатств. Вот ее строительством я и собирался заняться.

Анонс «Революция Мэйдзи» прошел более чем удачно, мой вброс стразу стал новостью дня у приближенных, плюс я планировал разослать голубиной почтой свою речь всем, до кого дотянусь. Во-первых, 250-ти дайме страны (ага, пусть готовятся), во-вторых, в 100 крупнейших буддистских и синтоистских монастырей и храмов. И конечно, я собирался проинформировать сёгуна с Императором отдельным письмом.

Ну, а пока у меня были дела поважнее. Меня вызывали на переговоры. Огигаяцу выстрелили в нашу сторону стрелой с белой повязкой. Так тут принято приглашать парламентеров. Ну, что ж. Языком болтать, не мешки ворочать. Отчего же не пообщаться. От вражеских отрядов отделяются две фигуры и скачут к нам. Навстречу им, пришпорив лошадей, галопом несемся по дороге мы с генералом. Встречаемся посередине. Приглядываемся друг к другу. Справа гарцует Нориката Огигаяцу. Я его никогда не видел, но судя по тому, что у его спутника нет глаза — это Ходзе Цунанари. Фактический правитель Мусаси. Нориката мне сразу не нравится. Крысиная мордочка, бегающие глаза, на голове плешь. Сам весь какой-то скользкий, безликий. Зато второй парламентер — личность! Отсутствие глаза и черная повязка совершенно не портят мужественный облик Цунанари. Открытое лицо, взгляд не отводит — с таким можно иметь дело. Оба военачальника одеты в красные доспехи, на головах шлемы с рогами. У пояса мечи в дорогих ножнах.

— Коничива — первым начинает разговор Цунанари — Вы наверное, Сатоми Ёшитака, а вы Симодзумо Хиро, тайсе клана.

— Дайме Сатоми Ёшитака! — я интонацией выделяю первое слово — Кто вы будете и что вам нужно в наших землях?

— Пусть будет дайме — согласно наклоняет голову одноглазый — Я Ходзе Цунанари, сын и наследник дайме Ходзе Уджиятсу.

— А это — небрежный кивок в адрес хорька — Нориката Огигаяцу. Сюго Мусаси.

Ага, Нориката то всего лишь сюго, т. е. управляющий. Типа главный менеджер. Генерал манагер. Как в том анекдоте. Когда СССР распался и наши безъязычные новые русские начали вести деловую переписку на английском, то долго удивлялись, почему разные деловые письма из Штатов и Англии приходят за подписью одного и того же Генерала Манагера (General Manager). Блин, лезет же в голову всякая ерунда. Это наверное, от нервов.

— А нужны нам ваши земли — прямо ответил на мой второй вопрос Цунанари.

— А по какому праву?

— По праву сильного!

— Где права сила, там бессильно право — отвечаю японской пословицей.

— Ишь ты какой образованный — шипит мне в лицо Нориката — Твой отец тоже был шибко грамотный. Где он теперь? Червей кормит!

Я хватаюсь за меч, но Хиро-сан стискивает мою руку, не давая вынуть клинок. Огигаяцу пугается и подает лошадь назад. А вот Цунанари наоборот поднимает пустые руки вверх, демонстрируя свои мирные намерения.

— Если это что-то поменяет, то я был против вылазки гвардейцев Бокудена — пожимает плечами одноглазый — Но обезглавить ваш клан перед началом войны.

— Которую, вы даже не потрудились объявить — вставляю свои пять копеек.

— Но обезглавить ваш клан перед началом войны — гнет свое Цунанари — Показалось моему отцу правильным ходом.

— Передайте своему отцу, что, посеяв подлость, пожнешь предательство. Остальное, скажут наши мечи.

Я разворачиваю лошадь и слышу в спину удивленный возглас Одноглазого — А как же условия вашей капитуляции?! Вы действительно собираетесь сражаться с нами? Эй! Постойте. У нас одной тяжелой конницы, больше все ваши войска вместе взятые…

Но мы не слушаем возгласы Цунанари, а скачем в ставку. Теперь все решит хладное железо. И люди, конечно. По пути меня пытается перехватить Бэнкэй, что-то кричит, но мне некогда, огигаяцу уже выдвигают вперед лучников и стрелы начинают втыкаться в землю. В ставке я первым делом даю команду на ответный огонь. Рявкают пушки, выплевывая в противников первые ядра. Натягивая тетиву на луки, вперед выбегают люди Касахары Мотосуги. Как же их мало! И как хорошо, что два дня назад я приказал сколотить большие щиты. Теперь за ними прячуться и сохеи и самураи от смертельного дождя из стрел.

Я вижу, что на левом фланге, под прикрытием перестрелки лучников скапливается конница огигаяцу. Судя по флагам, три-четыре тысячи. Каких только сасимоно нет — тут и шесты с навершием в виде солнца и луны. Плоды фруктов, сделанной из дерева или папье-маше. Медные диски, бунчуки с приколотыми иероглифами. Каждый отряд хочет выделиться и показать символикой, какой он крутой. Ядра пока не достают до кавалерии, зато несколько удачных выстрелов попадают в лучников и в ставке врага тут же гудят трубы.

— Это чешуя рыбы? Или кольцо дракона? — гадает вслух о перестроениях огигаяцу генерал — Нет, это должно быть крылья журавля. Посмотрите, господин, конница на левом фланге, пехота на правом, лучники уходят во вторую линию… Надо ответить Головой тигра! Нет, лучше Крутящееся колесо.